Открыть законы искусства театра значит не только распутать клубок, но распутать его не иначе, как по изысканнейшей системе (геометризация в размещениях фигур и т.п.).

Основным в искусстве театра является игра. Даже в тех случаях, когда предстоит показать со сцены элемент жизни, театр воссоздает ее фрагменты с помощью средств лишь сцене присущего особого мастерства, девизом которого служит "игра".

Показать жизнь со сцены значит разыграть жизнь, и серьезное становится забавным, забавное трагичным.

… Актеру нового театра необходимо составить целый кодекс технических приемов, каковые он может добыть при изучении принципов игры подлинно театральных эпох. Есть целый ряд аксиом, обязательных для всякого актера, в каком бы театре он ни творил. О процессе изучения старинных театров надо сказать: это своего рода accumuler des tresors – не с тем, чтобы добытыми ценностями, как они есть, щеголять, а с тем, чтобы (научившись их держать, беречь) ими украшаться, стремиться "одаренным" выйти на сцену и по-театральному уметь зажить на сцене: поклониться нищенским колпачком, будто этот головной убор осыпан жемчугами, дырявый плащ набросить жестом гидальго, стучать рукой в дырявый бубен не затем, чтобы пошуметь, а чтобы взмахами руки выдать весь блеск своей изощренности и опыта, и так это проделать, что забудет зритель об отсутствии на бубне бычьего пузыря. Что значит, в нашем понимании, переносить традиционное от прошлого в настоящее? Повторение уже раз бывшего когда-то - не то, чего ищем мы (простое повторение - задача "Старинного театра"). Различие в работе реконструкции и в задачах свободного строительства новой сцены - на почве изучения и выбора традиционного.

Отношение нового актера к сцене, как к площадке, уготованной для небывалых сценических деяний. - "Раз я знаю, - говорит наш актер, - что я вхожу на площадку, где декоративный фон не случаен; где пол площадки (подмостки) слит с линиями зрительного зала; где царит музыкальный фон, - то я не могу не знать, каким я должен на эту площадку ступить. Так как моя игра будет доходить до зрителя одновременно с живописным фоном и музыкальным, то для того, чтобы совокупность всех элементов спектакля имела определенный смысл, игра должна быть одним из слагаемых этой суммы действующих элементов". Зная, почему все кругом так, а не иначе, зная, как возникло все это произведение театрального искусства, актер, вступающий на площадку, преображает себя, становясь произведением искусства. Новый хозяин сцены - актер заявляет о своей радостной душе, о своей музыкальной речи и о гибком своем, как воск, теле. Движения, вызываемые необходимостью подчиняться в работе заколу Гулиельмо (partire del terreno, см. "Любовь к трем апельсинам", журнал доктора Дапертутто, кн. 1-я), обязывает к мастерству, почти равному мастерству акробата (японский актер - акробат и танцовщик). Слово обязывает актера быть музыкантом. Пауза напоминает актеру о счете времени, обязательном для него не меньше, чем для поэта.

О различном отношении к музыке в представлениях: у Ж.Далькроза, у мисс Айседоры Дункан и мисс Л.Фюллер, в цирке, в театрах-варьетэ, в китайском и японском театрах. Роль музыки как течения, сопутствующего передвижениям актера по площадке и статическим моментам его игры. Музыка я движения актера могут и не совпадать в планах, но, вызванные к жизни одновременно, в беге своем (музыка и движения, то и другое в своем плане) являют своеобразный род полифонии. Нарождение нового рода пантомимы, где музыка царит в своем плане, движения актера текут параллельно, в своем плане. Актеры, не выдавая зрителю строения музыки и движений в метрическом счете времени, сразу, руководимые волей мастера метра, пытаются ткать ритмическую сеть. В ряду движений драматического актера пауза - не отсутствие или прекращение движений, но, как и в музыке, пауза хранит в себе элемент движения. Когда в данный момент актер не действует, это еще не значит, что актер выведен из сферы музыкальной. Актер остается все время на площадке не только потому, что при отсутствии кулис нет закулисного места, но главным образом затем, чтобы, усвоив себе все значение паузы, не прекращать жизни в сценическом действии. И в этой паузе особенно четко определяется все значение неизбежности волнений, вызываемых светом, музыкой, блеском приборов, парадностью костюмов.

Значение двух планов сцены и просцениума для актера, ни на минуту не покидающего площадку, с точки зрения непрекращающейся жизни в сфере даже неслышимой музыки.

… Henri Louis Lekain пишет господину de la Ferte: " Душа – вот первое актера, второе - интеллект, изысканный рисунок телесных движений".

"Voirson art en grand - девиз актера", - еще прибавляет Lekain.

Henri Louis Lekain - актер французской сцены второй половины XVIII века.

Gordon Craig и Georg Fuchs в начале XX века повторяют мечту Lekain об изысканном рисунке телесных движений на сцене.

Неужели двух веков недостаточно, чтобы считать созревшей истину о том, как важен рисунок, которому следует подчинять наше тело на сцене?

… Пока деятели драматургических мастерских будут еще только учиться у своих предшественников искусству создавать подлинно театральные, подлинно агитационные и подлинно тенденциозные пьесы, пообследуем-ка, к чему готовит нас пульсирующая театральная жизнь у красноармейцев, рабочих и крестьян. Если нет писанной пьесы, - то импровизация. Что же представляют собою эти опыты вольного сочинительства в театрах и на воздухе? Тут сразу бросаются в глаза два метода, разительно исключающие один другой. Один, выношенный в геникеях Московского Художественного театра, рожденный в муках психологического натурализма, в кликушестве душевных напряжений, при банной расслабленности мышц. Здесь "этюды" и "импровизации" домашнего уюта, с люльками, горшками, чайниками, "этюды" старых улиц и бульваров с их суетой, и все это во имя того, чтобы заглянуть в психологическую сущность явления.

Пресловутый "круг", душевная замкнутость, культ скрытого божественного начала - своего рода факирство так и сквозит за этими вытаращенными глазами, медлительностью и священством своей персоны. Опасность этого метода тем более велика, что его незатейливое антитеатральное мещанство заражает рабочие, крестьянские и красноармейские объединения. И вот на эту-то опасность мы им и указываем.

Другой метод - метод подлинной импровизации, стягивающий, как в фокусе, все достижения и прелести подлинных театральных культур всех времен и народов.

Здесь-то и кроется то подлинно театральное, подлинно традиционное, что восходит к истокам системы театрализации из начальных игрищ, плясок и веселий. И уж, конечно, корни новой, коммунистической драматургии лежат в той физической культуре театра, которая сомнительным психологическим законам изжившей себя псевдонауки противопоставляет точные законы движения на основе биомеханики и кинетики. А это движение такого сорта, что все "переживания" возникают из его процесса с такой же непринужденной легкостью и убедительностью, с какой подброшенный мяч падает на землю. Один всплеск рук решает правдоподобие труднейшего междометия "ах", которое напрасно вымучивают из себя "переживальщики", заменяющие его импотентными вздохами. Эта система и намечает единственно правильный путь строения сценария: движение рождает возглас и слово. Эти элементы, воссоединяемые в процессе сценической композиции, создают положение, сумма же положений - сценарий, опирающийся на предметы - орудия действия. Так, потерянный платок приводит к сценарию "Отелло", браслет - к "Маскараду", бриллиант - к трилогий Сухово-Кобылина.

Характер этого метода достаточно полно определил Пушкин, указав на "занимательность действия", "маску преувеличения" и "условное неправдоподобие".

Что же нужно? Нужна культура тела, культура телесной выразительности, совершенствующая это единственное орудие производства актера. И уж, конечно, не эти изморенные, дряблые тела интеллигентских голубчиков и босоножек, веселящихся в мире тонально-пластических бредней.

… Подумать только, какая трагедия! Галл по природе, ученик Парижской консерватории, ученик Федотова, сверстник Шумского, любитель игривых положений и шуток, свойственных театру, разных "любовных зелий" и "слабых струн", всего того, на чем тренировался талант Щепкина, блестящий гувернер, с руками, мастерски владеющими рапирой, с телом здоровым и гибким, с голосом громадного диапазона, с лицом, уготованным поражать мимикой без грима, с цветом глаз, отмеченным Ленским, как наиболее сценически пригодный, с любовью к театральному наряду, пышному и парадному, с тягой к Шекспиру, Мольеру, Пушкину, Шиллеру, - этот человек, рожденный для театра преувеличенной пародии и трагической занимательности, он должен был из года в год под натиском враждебных ему сил мещанства, и ломать и искажать естество галльской природы своей, отдавая себя в плен вкусам посетителей "Эрмитажа", "Мавритании", "Яра" и "Праги" - всех этих разряженных, тупо довольных собою содержателей магазинов Кузнецкого моста, банкирских домов, контор и кофеен…

В суете этого столпотворения вавилонского Станиславский все же успевает показать изощренные приемы мелодраматической игры в Левборге, живописные лохмотья босяка Сатина, в которые он драпировался, как дон Сезар де-Базан в плащ.

Он явил и подлинную сценическую грацию (подмеченную Э.Г.Крэгом) в земском враче, которому, казалось бы, подобало явиться в смазных сапогах и с легавой собакой и с двустволкой на ремне, и пышность Панталоне в "комедии характеров", какой хотел показать "Горе от ума" Московский Художественный театр, и тонкую стройность, почти уайльдовскую утонченность Ракитина. Но сила литературного театра победила.

Надо было, раз уж контора приказывает заняться идейным обоснованием, надо было, во что бы то ни стало выстроить пресловутую систему для армий психологических переживальщиков, исполнителей всех этих действующих лиц, которые ходят, едят, пьют, любят, носят свои пиджаки.

И, конечно, являются присосавшиеся, которые услужливо заваливают квартиру мастера отвратительными учебниками "французской экспериментальной психологии. А добросовестные ученики, заполняющие свои записные книжечки пойманными на лету острыми парадоксами мечтателя, спешат без ведома изобретателя выгодно сбыть эту систему на площадях театральных торжищ.

И никто не призадумается: не наступит ли момент, когда, измученный не своим делом, усталый от заштопывания тришкина кафтана литературщины, мастер швырнет кипу исписанных листов "системы" в пылающий камин, по примеру Гоголя.

… Но против конторы, к счастью, алхимик готовит надежное противоядие: Вахтангов, как верный оруженосец, не покидает своего рыцаря. В древнеиудейском и армянском окружении фанатики 3 Студии МХТ всегда налицо, когда Станиславский дает свои уроки.

"Никаких переживаний! Громко звучащие голоса! Театральная походка! Телесная гибкость! Выразительная речь жеста! Танец! Поклон! Бой на рапирах! Ритм! Ритм! Ритм!" - зазывно кричит Станиславский.

… Он, и только он, в своем одиночестве, способен восстановить попранные права театрального традиционализма с его "условным неправдолодобием", "занимательностью действия", "масками преувеличения", "истиной страстей", "правдоподобием чувствований в предлагаемых обстоятельствах", "вольностью суждений площади" и "грубой откровенностью народных страстей".

Система охраняемых территорий в США Изучение особо охраняемых природных территорий(ООПТ) США представляет особый интерес по многим причинам...

ЧТО И КАК ПИСАЛИ О МОДЕ В ЖУРНАЛАХ НАЧАЛА XX ВЕКА Первый номер журнала «Аполлон» за 1909 г. начинался, по сути, с программного заявления редакции журнала...

Что вызывает тренды на фондовых и товарных рынках Объяснение теории грузового поезда Первые 17 лет моих рыночных исследований сводились к попыткам вычис­лить, когда этот...

Что делает отдел по эксплуатации и сопровождению ИС? Отвечает за сохранность данных (расписания копирования, копирование и пр.)...

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском гугл на сайте: